Поделка о сказочном герое - Рыбаков Б.А. - Язычество древних славян
Сyщественные сдвиги и пеpемены в общественной и хозяйственной жизни пpаславян, пpоисходившие в начале железного века, в особенности пеpеход к пашенномy земледелию, отpазились не только в кpyтом и каpдинальном изменении фоpм погpебального обpяда, но и в pяде дpyгих новшеств, появившихся в этy эпохy. С идеей неба, с кyльтом Сваpога связан кyльт гоp, гоpных веpшин, «кpасных гоpок», «кpасных холмов» — ближайших к небy точек земли. Точнее сказать, это не был кyльт гоp как таковых: гоpы и холмы в pавнинных местах были не объектом, а местом кyльта, местом сбоpищ и пpинесения жеpтв. Это явление было общечеловеческим, и его следы мы найдем повсеместно — от священной гоpы Кpоноса на Кpите до славянской Аpконы со святилищем Святовита на Балтийском моpе.
Генеалогия мифов и сказок
Как последователи исторической школы искали в былинах историзм, а нашли описание охоты на мамонтов. Фольклорист Наталья Петрова объясняет, почему попытки академика Рыбакова расшифровать и интерпретировать былины ошибочны. Подготовила Наталья Петрова. Историческая школа русской фольклористики, занимавшая одну из ведущих позиций в науке на рубеже XIX и XX веков, но с утверждением советской науки попавшая в опалу за теорию аристократического происхождения русского эпоса, обрела второе дыхание в —х годах. Случилось это благодаря академику Борису Александровичу Рыбакову — — крупнейшему советскому археологу, специалисту по древнерусской истории.
С пасхальными яйцами связаны древние ритуалы, обычаи и игры [1]. Например, согласно христианскому обычаю, в Пасху принято дарить окрашенные в красный цвет яйца [2]. Славяне использовали пасхальные яйца на протяжении года в апотропеических , очистительных, продуцирующих, прогностических и других целях [2]. Для христиан символ, который олицетворяет праздничное яйцо, толкуется в значении гроба Господня и воскресения Христова.
Нам надлежит, во-первых, проверить интереснейшую и привлекающую своей глубиной периодизацию славянского язычества, перевести относительную хронологию трактата Даниила в абсолютную, а во-вторых, для нас принципиально важно, что в своем последнем разделе, посвященном русскому двоеверию после принятия христианства, автор упоминает как сосуществующие в его время, в начале XII в. Важно для нас и то, что главным и повсеместным, самым живучим и неистребимым оказался культ не самого Перуна, а его предшественника — великого Рода и его рожаниц. Принципиальное значение этих этнографических констатации Даниила состоит в том, что в истории религии, очевидно, следует искать не смену верований, не полное вытеснение старого новым, а наслоение нового на всю сумму более ранних представлений, создание амальгамы разновременных и разностадиальных элементов. Однако это положение подлежит тщательной проверке. Если автор «Слова об идолах» оперировал этнографическим материалом своего времени, то нам надлежит обратиться к доступным нам материалам XIX — начала XX в. Последующие сводки являлись как бы сводками второй степени, отражая не столько анализ самого материала, сколько сумму накопленных сведений о нём [1].